| О ПРОЕКТЕ | СОДЕРЖАНИЕ | ЛЕКТОРЫ | ФОТО |
|
НОВЫЙ ВЕК - НОВЫЕ ПРОБЛЕМЫ: Современное состояние российского рынка труда сложилось в результате перераспределения занятости населения между сферами, отраслями и предприятиями, обусловленного рыночной трансформацией и структурными сдвигами в экономике в последней декаде ХХ века. Для перераспределительных процессов 90-х годов наиболее характерны были следующие векторы движения рабочей силы: с государственных предприятий - на частные и акционерные, с крупных - на средние и малые, из индустриальных отраслей - в сферу услуг, с работы по найму - в самозанятость и предпринимательство, из формального сектора экономики - в неформальный. Цель настоящей статьи состоит в том, чтобы на основании гендерного анализа изменений в сфере занятости населения показать, что участие мужской и женской рабочей силы в перераспределительных процессах на рынке труда было различным не только, по масштабам и направленности движения, но и по результатам, которые отразились, во-первых, в содержании основных народнохозяйственных пропорций и структур, сложившихся к началу нового ХХI века, а, во-вторых, в изменении гендерных отношений в сфере труда и занятости. Новые проблемы в сфере социально-трудовых отношений, актуальные для настоящего времени, по нашему мнению, в значительной мере обусловлены гендерными особенностями изменений в масштабах и структуре занятости населения. Это и послужило основанием для структурирования текста данной статьи таким образом, что вначале каждого ее раздела дается обзор проблемной ситуации, а затем делается попытка сформулировать основные гендерные проблемы из нее вытекающие. 1. Гендерные последствия сокращения занятости населения Рыночная трансформация российской экономики привела к существенным изменениям в сфере занятости. Наиболее важным из них явилось значительное сокращение численности работающих и снижение уровня занятости населения. Вследствие этого возросла численность и доля незанятого населения и возникла безработица. Данные процессы не были гендерно нейтральными и это отразилось на уровне и масштабах сокращения численности занятых мужчин и женщин, особенно в начале 90-х годов ХХ века. (см. рис.1). 
РИСУНОК № 1 Общая численность занятого населения в России с 1990 по 2000 год уменьшилась на 11 млн. человек (с 75,3 до 64,3 млн. человек). При этом, как видно на рис.1, численность занятых мужчин сократилась на 3,7 млн., а женщин - на 7,3 млн.человек - разница двукратная (1, с.61-62). Если учесть, что наиболее интенсивно в этом периоде свертывались индустриальные отрасли, обслуживавшие военно-промышленный комплекс, где мужчины составляли большинство среди занятых, то объяснить массовое первоочередное увольнение женщин в начале 90-х годов только с позиций экономической обусловленности затруднительно. Возникает необходимость постановки вопроса об усилении гендерной дискриминации на рынке труда как одной из новых рыночных стратегий в конкурентной борьбе за сократившееся число рабочих мест. В результате процессов, происходивших в сфере труда и занятости в 90-х годах, число рабочих мест для мужчин уменьшилось на 10,3%, а для женщин - на 20,6%, то есть каждая пятая женщина потеряла работу в официальном секторе занятости. В то же время, шоковый характер рыночных реформ привел к катастрофическому падению уровня жизни населения и, следовательно, надобность в женских заработках в семьях не только не сократилась, но даже возросла. Поэтому спрос на рабочие места со стороны женщин не уменьшился, но он не мог быть удовлетворен в рамках урезанного экономическим кризисом официального рынка труда. Так, уже на первом этапе рыночных реформ возникли деформации рынка труда, обусловленные быстрым ростом его теневых и "серых" сегментов. В них устремилась невостребованная на официальном рынке труда рабочая сила, прежде всего, женская. И это можно видеть, что называется "невооруженным глазом", поскольку улицы, городские площади, стадионы и подземные переходы стали новым местом работы для миллионов женщин, вытесненных на улицу с заводов, фабрик и учреждений гендерной дискриминацией и рыночной конкуренцией. Но, прежде чем перейти к анализу гендерных проблем занятости в неформальном секторе экономики, считаем необходимым осветить ряд актуальных проблем гендерного неравенства, которые затронули тех женщин и мужчин, которым "посчастливилось" остаться в официальном секторе общественного труда. Значительные масштабы сокращения численности занятого населения, особенно женского, негативно отразились на характере трудовых отношений, создав новое соотношение сил между работниками, работодателями и государством. 2. Проблемы неравенства мужчин и женщин в сфере общественного труда Гендерное неравенство - это явление социальное и оно обусловлено не биологическими различиями между женщинами и мужчинами, а, прежде всего тем, что экономические, политические и социальные ресурсы распределены между ними неравномерно. Причиной этого является гендерная дискриминация, то есть, "действия, закрывающие членам отдельной группы [женщинам] доступ к ресурсам или источникам дохода, доступным для остальных", то есть [ мужчин] (2, с.665). Принцип равноправия мужчин и женщин закреплен в Конституции Российской Федерации (статья 19), а также в семейном, трудовом, гражданском, уголовном кодексах и других законодательных актах. Трудовой кодекс РФ не содержит дискриминационных по признаку пола правовых норм (см. статья 3 "Запрещение дискриминации в сфере труда"). Следовательно, де-юре права мужчин и женщин как в обществе в целом, так и в сфере общественного труда равны, а гендерные неравенства, возникающие де-факто, являются результатом дискриминационных практик в сфере трудовых отношений. Для анализа этих практик, необходимо ответить как минимум на следующие вопросы: Как и кем производится и воспроизводится де-факто дискриминация по признаку пола? Насколько распространенной является гендерная дискриминация в сфере общественного труда? Почему возможности для реализации равных прав у работающих женщин и мужчин различны? Кто чаще - мужчины или женщины испытывают на себе дискриминацию в сфере общественного труда? И, наконец, какова роль государства в вопросах нарушения гендерного равенства в сфере общественного труда? Вот тот круг вопросов, который будет обсуждаться в данном разделе статьи. В условиях конкуренции, свойственной рыночным отношениям, любые искусственные барьеры в доступе к ограниченным ресурсам, к числу которых, безусловно, относятся рабочие места, являются дискриминацией. Определение понятия дискриминации в сфере занятости по признаку пола следующее: "О дискриминации на рынке труда говорят тогда, когда к работникам, обладающим одинаковыми характеристиками по признаку производительности, относятся по-разному из-за того, что они относятся к определенным демографическим группам"(3, с. 450). Например, если на должность инженера-конструктора или менеджера претендует человек, не имеющий специального диплома, то отказ в работе на этом основании будет справедливым, но пол дипломированного специалиста в данном случае значения иметь не должен. Однако в повседневной жизни мы часто видим объявления, где на работу приглашаются работники определенного пола. Во всех случаях, кроме оговоренных трудовым законодательством (существует официальный список работ, запрещенных для женщин), подобные объявления следует расценивать как гендерную дискриминацию. Такой вид дискриминации в экономике принято называть "дискриминацией на уровне предпочтений" и его осуществляют преимущественно работодатели, имеющие предубеждения против найма на работу тех или иных демографических или этнических групп работников. Доказано, что чаще всего работодатели (а они, как правило, представлены мужчинами) предпочитают нанимать на работу мужчин и испытывают предубеждение против женщин-работниц (3, 463-471). Это подтверждается данными российских исследователей, изучавших проблемы дискриминации женщин в сфере труда. Так, по данным обследования по проблемам трудовых отношений на предприятиях различных отраслей и форм собственности, проведенного Центром исследований рынка труда (ЦИРТ) в октябре 1999 года, 88% опрошенных работодателей указали на предпочтение найма мужчин. (4.,с.28). К числу наиболее веских аргументов работодателей, которые предпочитали нанимать мужчин, относились следующие: у мужчин выше производительность труда и они менее конфликтны. Существенную роль в негативной оценке женщин как работниц играло мнение работодателей, что женская рабочая сила повышает издержки - "женщины стоят дороже". "Более высокие издержки, связанные с женщинами, отмечали работодатели, предпочитающие именно по этой причине нанимать на работу только мужчин (18% от общего числа опрошенных), а также работодатели, считающие, что некоторые льготы женщин снижают привлекательность женской рабочей силы (около 60% работодателей)" (там же, с. 33). Поскольку в задачи указанного исследования входил не только опрос работодателей (вербальные оценки), но и проверка реального положения с занятостью мужчин и женщин на их предприятиях, то было выявлено множество несовпадений между их мнениями о качестве женской и мужской рабочей силы и действительностью. Это позволило авторам исследования сделать следующие выводы: (1) "результаты обследования не дали сколь-нибудь весомых подтверждений более низкого качества, либо более высоких издержек, связанных с женской рабочей силой"; (2) "предпочтение мужчин или женщин на те или иные должности во многом было обусловлено субъективным представлением работодателей о достоинствах и недостатках мужской и женской рабочей и о том, какие качества являются преимущественно мужскими, а какие преимущественно женскими" (там же, с. 36). То есть неравное отношение к мужчинам и женщинам со стороны работодателей было основано не на их реальных индивидуальных качествах как работников, а скорее на предрассудках и гендерных стереотипах. Такую модель дискриминации в экономике труда принято называть "статистической": "когда к людям с различными характеристиками применяется стандарт, сформированный для той группы, представителями которой они являются. Например, если работодатели считают, что женщины из-за прерывности их трудовой карьеры представляют меньшую ценность для фирмы, чем мужчины, то независимо от индивидуальных и семейных характеристик конкретного кандидата на должность они будут постоянно отдавать предпочтение при найме кандидатам мужчинам, предоставляя женщинам только худшие места"(3, 463-471). В исследовании ЦИРТ приведена информация, подтверждающая актуальность последнего тезиса. Хотя в целом большинство работодателей были настроены против найма женщин-работниц, но на ряд конкретных должностей в структуре предприятий они предпочитали брать женщин. Если посмотреть на аргументацию работодателей, предпочитавших найм женщин на определенные виды работ, и проанализировать какие качества женской рабочей силы они при этом оценили наиболее высоко, то никаких иллюзий по поводу гендерного равенства и справедливости в сфере общественного труда уже не останется. Так, более половины из них отметили, что "женщины соглашаются на более низкую оплату труда"; 22% - указали, что женщины преобладают среди работников их предприятия, получающих зарплату ниже трудового вклада; и еще 12% работодателей объяснили предпочтение женщин при найме их большей уступчивостью в отношении условий и оплаты труда (4, с. 33). Как видим, все объяснения работодателей связаны не с высокой оценкой профессиональных качеств работающих женщин, а основаны на возможности (при том безнаказанной) осуществлять в отношении женщин дискриминационные практики, такие как занижение оплаты и предоставление низких условий труда. Таким образом, исследование показало, что фактически дешевизна и сговорчивость, а не конфликтность и дороговизна (как работодатели утверждали при опросе) являются наиболее привлекательными характеристиками женской рабочей силы при найме на работу. Поэтому прежде, чем продолжить анализ масштабов и причин гендерного неравенства в сфере общественного труда, следует попытаться понять, в чем природа уступчивости и сговорчивости женщин-работниц на рынке труда. Фактически это вопрос о том, какую роль играет оплачиваемая работа в жизни современной российской женщины. По этому поводу могут быть выдвинуты две гипотезы. Первая - женщины действительно "погружены" в семью и работа имеет для них второстепенное значение (незачем стремиться к высокой зарплате, ведь денег "на булавки" и так хватит). Вторая гипотеза диаметрально противоположная - работа очень важна для женщин и поэтому они вынуждены соглашаться на любые, даже самые дискриминационные условия, лишь бы получить работу (высокая ценность работы как средства выживания и самореализации). Результаты исследования, направленного на изучение системы жизненных ценностей современных россиянок, приведены в книге "Женщина новой России: Какая она? Как живет? К чему стремится?". Проанализировав в репрезентативном обследовании мнения полутора тысяч женщин из 12 регионов России, авторы пришли к следующему выводу: "Для большинства наших соотечественниц та модель жизни, которую они хотели бы реализовать, включает как минимум две базовые цели: иметь детей и интересную работу. Однако в условиях обострения конкуренции на рынке труда женщина встречается с заведомо подозрительным отношением к себе как работнику, ощущает постоянную и разнообразную по формам дискриминацию в сфере труда, прежде всего - в связи с наличием или перспективой наличия несовершеннолетних детей. Отказаться в этих условиях от работы она, с одной стороны, не хочет, так как работа входит в ее базовые ценности, а с другой - не может, так как без ее зарплаты большинство российских семей скатилось бы за грань нищеты" (5, с.116). Следует добавить, что не только данное, но и многие другие исследования, проведенные в последние годы, подтверждают высокую ценность работы для большинства (80-85%) российских женщин. Вместе с тем, исследователи отмечают, что для постсоветского времени характерно противоречие, при котором высокая трудовая и профессиональная мотивация и ориентация на совмещение ролей матери и работника сочетается у женщин с относительным консерватизмом взглядов на традиционное предназначение женщины как "хранительницы очага". Этот консерватизм в представлениях о "должном" и "не должном" для мужчин и женщин играет существенную роль в создании специфической культурной атмосферы, при которой дискриминация по полу даже самими женщинами воспринимается с досадой, но без особого реального протеста, а мужчинами - как естественный порядок вещей" (6, с.82). Рассогласованность гендерных установок и реального поведения женщин на рынке труда (высокая трудовая и профессиональная мотивация), с нашей точки зрения, указывает на то, что причину женской "уступчивости" и терпимости к дискриминации следует искать не только в современных трудовых отношениях, но и в более глубинных социальных нормах и правилах. На их основе в обществе сформировалась гендерная культура, которая веками производит и воспроизводит отношения между мужчинами и женщинами как иерархические, неравные, подчиненные. Для аргументации "естественности" и "законности" такого гендерного порядка используется авторитет религии ("Всякому мужу глава Христос, жене глава - муж..."), философии ("Идя к женщине, не забудь плетку" - Ницше), а в последние годы еще и СМИ (рекламные ролики о домохозяйках, весь смысл жизни которых сводится к приготовлению "супчика" и отбеливанию рубашек для мужа). Образы женщин, создаваемые, транслируемые и внедряемые в общественное сознание СМИ соответствует традиционным гендерным стереотипам: "женщина-мать и жена", "преступница или жертва", "сексуальная приманка". Эти образы не только затрудняют социализацию женщин и становятся барьером на пути их самореализации, но и противоречат правде жизни, которая требует от современных женщин стойкости, ответственности, уверенности и других качеств, которые помогают им справляться со сложными жизненными ситуациями как в обществе, так и в семье. Работа по конструированию нормативных женских образов не проходит бесследно - "Скажи человеку сто раз свинья - он и захрюкает", а ведь женщинам такие добродетели, как уступчивость, мягкость, терпение внушались воспитанием, моралью и культурой ни одно столетие. Отсюда низкая личностная самооценка женщин, их готовность считать свой второсортный статус на рынке труда как само собой разумеющийся. И, как следствие - негативное восприятие своих шансов на рынке труда, готовность "На любую работу - лишь бы работать". Такое принятие неравенства на рынке труда, где мужчины наверху, а женщины - внизу, может считаться формой самоограничения со стороны женщин, лежащей в основе готовности соглашаться на плохо оплачиваемую и низкостатусную работу. Более того, есть мало шансов на возникновение какого-то коллективного вызова такому порядку, поскольку первый шаг мобилизации вокруг любой проблемы - чувство недовольства. Большинство российских женщин не считают превосходство мужчин в сфере труда фундаментальной несправедливостью (7, с.68). Но не только работодатели, но и государство, в лице своих чиновников, осуществляют гендерную дискриминацию на рынке труда. Речь идет о гендерной сегрегации, т.е. низкой доступности для женщин ряда профессий и должностей, которые предполагают более высокий уровень оплаты труда и считаются "мужскими". Исследования показывают, что обычной практикой государственных служб занятости при трудоустройстве является маркировка вакансий на "мужские" или "женские". Так, например, в брошюре по мониторингу рынка труда за 2001 год Среднегорского центра занятости был помещен следующий комментарий: "Доля женских вакансий составила лишь 21%, в то же время среди безработных - 76,4% женщины" (8, с.5).Следует заметить, что хотя в соответствии с Трудовым кодексом РФ (ТК РФ) существует список запрещенных для женщин работ, но в него входят всего лишь 10% от общего числа профессий, и то, в основном связанных с тяжелыми, вредными и опасными работами. Чиновники же государственных служб занятости, "идущие на поводу" у работодателей, предпочитающих нанимать на работу мужчин, маркированием профессий на "женские" и "мужские", воспроизводят их дискриминационные требования к работникам, расширяя рамки социального гендерного неравенства. Кстати, и сам этот список запрещенных для женщин работ, с точки зрения современных подходов к проблемам гендерного равенства, также не является бесспорным. Любые исключения, а тем более запреты, ограничивающие возможности женщин в сфере труда, противоречат ст.37 Конституции РФ, букве и духу международных договоров и Конвенций, которые, после их ратификации, включаются в правовую систему РФ (в соответствии со ст. 15 Конституции РФ даже провозглашен их приоритет по отношению к нормам национального законодательства). Развитие международного трудового права шло по пути отказа от патерналистских и запретительных мер в отношении труда женщин, поскольку такого рода политика:
Исключение составляют специальные меры по охране материнства, которые согласно ст. 4 Женской Конвенции ООН 1979 г. не считаются дискриминационными, а неравное отношение к женщинам в данном случае является справедливым. Однако эти меры должны рассматриваться не как "льготы" для работающих женщин, а как создание возможностей для реализации их репродуктивных прав. В условиях рыночных отношений и конкуренции за рабочие места, запретительные меры государства становятся опасным орудием манипулирования и усиления эксплуатации на рынке труда. Но главное - альтернативой запрещенным для женщин работам в официальной сфере занятости становится труд в теневой/неформальной экономике, где вообще не действуют никакие законы и гарантии занятости. 3. Гендерная дискриминация в оплате труда Гендерная дискриминация в оплате труда является одной из наиболее острых проблем современного российского рынка труда. В целом по стране (в соответствии с официальной статистикой Госкомстата РФ) в 2000г. средняя заработная плата женщин составляла 63,3% от заработной платы мужчин. Разница в оплате труда в пользу мужчин имела место во всех отраслях и колебалась от 62,8% в промышленности (самое значительное расхождение) до 80 % в образовании и управлении (1, с. 243).Исключение составляла лишь одна отрасль - лесное хозяйство, где средняя заработная плата женщин всего на 3% превышала аналогичный показатель для мужчин. В качестве основных источников неравенства в оплате труда в социально-экономической теории принято считать возраст, образование, профессию, время и опыт работы. Но, как показывают расчеты зарубежных специалистов (данные российской статистики, к сожалению, неполные и не позволяют произвести подобные расчеты), даже после устранения различий во всех этих показателях, разница в оплате труда в пользу мужчин все равно остается. "Необъяснимые" различия являются следствием дискриминирующего поведения работодателей, которые могут платить женщинам меньше, чем мужчинам, обладающим теми же характеристиками с точки зрения производительности" (3). Такой вид дискриминации на рынке труда получил название - текущей дискриминации. Подтверждением текущей дискриминации на современном российском рынке труда являются различия в оплате труда мужчин и женщин одинаковой профессии. Это особенно видно в тех профессиональных группах, работу которых можно наблюдать со стороны. Например, все, кто летал в последние годы на самолетах, заметили, как много среди бортпроводников появилось мужчин (уже и само название профессии - "стюардесса" звучит не актуально). Отличается ли работа мужчин и женщин в этой профессии? Явно - нет. "Он" и "она" вместе толкают по проходу самолета одну и ту же тележку с едой и напитками, вместе убирают грязную посуду, демонстрируют спасательные жилеты. Но "он" получал в 2000 году за эту работу на 500 рублей больше, чем "она". Подобное неравенство в зарплате мужчин и женщин, конечно же, является несправедливым. Хотя в данных Госкомстата за 2000 год были и обратные примеры, когда женщины электромонтеры и учителя получали зарплату в среднем на 43 и 33 рубля большую, чем мужчины, работающие по этим же специальностям (1, с. 243). Однако это могло быть связано с тем, что женщины из этих профессиональных групп чаще, чем мужчины, работали на полутора-двух ставках. В любом случае, это исключение, как говорится, подтверждающее правило, поскольку во всех других профессиональных группах превышение зарплаты наблюдалось только в пользу мужчин и разница исчислялась не десятками, а сотнями и тысячами рублей. К тому же существует закономерность, связанная с гендерной сегрегацией занятости: чем выше зарплата, тем ниже доля женщин в данной профессиональной группе, или их там совсем нет, как, например, среди шахтеров, нефтяников и др. Было время, когда из профессионального лексикона практически ушли такие названия профессий как кассир, вахтер, бортпроводник, продавец, а остались - кассирши, вахтерши, стюардессы, продавщицы. И даже когда в обыденной обстановке говорили о "бухгалтерше", то ни кому в голову не приходило, что речь идет о "жене бухгалтера". На наших глазах во все эти профессии активно внедряются мужчины (вахтеров и сторожей сменили охранники - ими работают практически только мужчины). Что изменилось в этих профессиях с приходом мужчин? Конечно, зарплата! При этом не так просто понять, где здесь причина, а где следствие: то ли мужчины пришли в эти профессиональные группы, потому что здесь стали больше платить, то ли платить стали больше потому, что пришли мужчины? Одновременно с процессом активного перехода мужчин в бывшие "женские" профессии, идет процесс вытеснения женщин из ряда профессий, например, таких как инженеры, программисты. Гендерная асимметрия по оплате труда настолько велика, что прослеживается даже на уровне отраслей. Сопоставление отраслевых изменений занятости по полу с тенденциями изменений уровня заработной платы этих же отраслей позволяет сделать вывод, что за последнее десятилетие в отраслях с повышающимся уровнем заработной платы (финансы, торговля, управление, частное здравоохранение) мужчины активно и успешно(!) конкурировали с женщинами за рабочие места, вследствие чего кадровый состав этих отраслей "маскулинизировался". А там где зарплата имела тенденцию к понижению, мужчины покидали отрасли (образование, лесное хозяйство), оставляя рабочие места женщинам. Итак, причины широкой распространенности дискриминации в сфере общественного труда связаны, прежде всего, с несоблюдением законов со стороны работодателей и государственных чиновников, а питательной средой для этого являются гендерные стереотипы и предрассудки. Как известно, рыночные механизмы не работают в социальной сфере и для ее регулирования необходимо вмешательство государства. В России в последнее десятилетие социальная политика не являлась приоритетной и поэтому российское государство пытается самоустраниться от решения насущных социальных проблем, в том числе и в трудовой сфере. Подтверждением этому может служить более, чем десятилетняя история, когда старый КзоТ уже не соответствовал изменениям на рынке труда и практически не действовал, а Государственная Дума все никак не могла принять новый Трудовой Кодекс. Десять лет работы без закона приучили новых работодателей к беззаконию, что привело, в частности, к усилению гендерной дискриминации в сфере общественного труда и беспрецедентному росту неформальной занятости. 4. Гендерный проблемы неформальной занятости в России Миллионы людей, нашедших работу в неформальном секторе экономики на условиях найма, оказались как бы "за гранью прав и законов", поскольку в сфере неформальной занятости грубо нарушаются социально-трудовые права работников: найм без трудового договора и увольнение без выходного пособия, излишняя продолжительность рабочего дня и низкая оплата труда, тяжелый труд в неблагоприятных климатических условиях, отсутствие социального, медицинского и пенсионного страхования. Кроме того, в сфере неформальной экономики часто не соблюдаются также личные и гражданские права работников: право на уважение человеческого достоинства и свободу от насилия, поскольку в этой сфере, где не действуют государственные законы, действуют законы силы, а основным механизмом управления занятостью является насилие или угроза насилием. В России неформальная экономическая деятельность традиционно ассоциируется с теневой экономикой и поэтому, как в исследованиях, так и на уровне принятия решений преимущественное внимание уделяется криминальным видам деятельности - наркобизнесу, рэкету, коррупции, подпольному производству, торговле людьми и оружием. Из-за того, что криминальная деятельность в значительной мере маскулинизирована, женщины и их проблемы в неформальной экономике остаются практически "невидимыми" в российском контексте, хотя они, как более дешевая и уязвимая рабочая сила, наиболее привлекательны для теневых и неформальных рынков наемного труда. Например, в 5-ом периодическом докладе Российской Федерации о выполнении Конвенции ООН "О ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин" о гендерной дискриминации в неформальной экономике не сказано ни слова. В докладе, основанном на материалах российского МИДа и Минтруда РФ и опубликованном в 2002 году, нет даже самих терминов "неформальная экономика" и "неформальная занятость". С чем это связано? С тем, что такой проблемной области вообще не существует, что она малозначима для современной российской экономики, или с тем, что занятые в неформальной экономике женщины и их проблемы пока остаются практически невидимыми для политиков, исследователей и общества в целом? Автор настоящей статьи склонна придерживаться последней точки зрения. В соответствии с данными Госкомстата РФ, масштабы неформальной занятости на конец 2001 года были сопоставимы с численностью безработных в России за тот же период (и тех и других было около 9 млн. человек). По данным обследования Госкомстатом России проведенного в ноябре 2001 года в неформальном секторе было занято 8-10 млн.человек. или 13-15% общей численности занятого населения. Из них 6,5 млн.человек (79,7%) имели в этом секторе основную или единственную работу (Госкомстат 2002). И если гендерным проблемам безработицы в официальном секторе уделено значительное внимание, то о сфере неформальной занятости информация отсутствует, что связано не только с трудностями её получения, но свидетельствует также о новизне данной проблемы. Вместе с тем существует целый ряд факторов, обуславливающих преимущественное использование женского наемного труда в неформальной экономике. Прежде всего, это дешевизна женской рабочей силы по сравнению с мужской. Во-вторых, сфера услуг и торговли, где в настоящее время неформальная занятость наиболее распространена, традиционно являлись сферой, где преимущественно работали женщины. В-третьих, среди населения, потерявшего в 90-х годах работу, женщин было вдвое больше, чем мужчин, в то время как спрос на женскую рабочую силу в официальном секторе был значительно меньше. Таким образом, гендерная дискриминация на рынке труда и другие процессы, приведшие к феминизации бедности в России, заложили основу массового перехода женщин в сферу неформальной экономики. В качестве условной схемы, отражающей структурирование теневой/неформальной сферы и проясняющей вопрос о том, что делает женщин невидимыми в неформальной экономике, может быть рассмотрена "гендерная пирамида неформальной деятельности". На вершине этой пирамиды, если говорить о критериях доходности, статусов и легальности, находится небольшая горстка теневых криминальных дельцов (включая наркобаронов, торговцев оружием и людьми), далее идут предприниматели, занятые полулегальным бизнесом и коррумпированные чиновники. В подавляющем большинстве это мужчины. При этом, чем крупнее аферы, взятки или теневой бизнес, тем они ближе к вершине. Средний уровень пирамиды составляют средние и мелкие предприниматели (производство, строительство, торговля, услуги), нанимающие рабочую силу, часто без официального трудового договора. Среди предпринимателей мужчин примерно 2/3. Следующий уровень пирамиды - это самозанятые, среди которых мужчин и женщин, в соответствии с данными статистики, примерно поровну. А самую нижнюю и самую широкую часть пирамиды занимают наемные работники неформальной сферы. Это преимущественно женщины, торгующие на рынках и в подземных переходах, в палатках и с лотков, работающие в подпольных цехах и на дому, в разного рода кафе и "забегаловках", а также поденщицы на фермах в сельской местности. Занимая нижние этажи в социальной иерархии, они являются практически бесправными и подвергаются сверхэксплуатации: найм без договора, ненормированный рабочий день, тяжелые условия труда, отсутствие оплаты больничных листов и надежды на пенсию в старости. Гендерная пирамида неформальной экономики, если ее представить в виде айсберга, наглядно объясняет, почему у всех хорошо видна криминальная составляющая теневой/неформальной экономики и почему мы так мало знаем о самой широкой, но скрытой от глаз, подводной части пирамиды-айсберга и почему женщины и их проблемы оказались невидимыми. И хотя как для мужчин, так и для женщин, работающих по найму в неформальной экономике, вопросы социальной защиты, оплаты и условий труда стоят очень остро, но положение на нижних ступеньках социальной пирамиды, где находятся в основном женщины, они обычно стоят ещё острее. Наиболее типичными и массовыми формами неформальной деятельности являются следующие: уличная и рыночная торговля, услуги населению по строительству, ремонту, пошиву, частный извоз, репетиторство, различные виды надомного труда, а также уборка квартир, присмотр за детьми, больными и престарелыми и др. В большинстве случаев эти виды работ достаточно жестко сегрегированы по полу, а мужчины и женщины выполняют не только разные виды работ (горизонтальная сегрегация), но и разные социальные функции (вертикальная сегрегация). Примером горизонтальной сегрегации может служить разделение мужчин и женщин по отраслям и профессиям. Всем известно, что в строительстве и автосервисе работают преимущественно мужчины, а уходом за детьми и больными заняты в основном женщины. Наиболее очевидным примером вертикальной сегрегации, связанной с различиями социальных статусов, является деление на работодателей и наемных работников. Как в официальном, так и в неформальном секторе экономики среди работодателей и "хозяев" преобладают мужчины. При этом именно "хозяева" являются инициаторами теневого бизнеса, нарушающего государственные законы и трудовые права нанятых работников, а полулегальная деятельность наемных работников чаще всего является вынужденной. И если для первых риск работы в неформальном секторе обычно компенсируется относительно высокими доходами, то для вторых этот вид деятельности чаще всего является всего лишь выживательной стратегией, а нередко единственной возможностью спасения от нищеты. Вовлеченные в неформальную занятость на условиях найма - это в основном люди с низким достатком. Во всем мире неформальная занятость - это ниша выживания для бедных, где аккумулируются малограмотные, неквалифицированные работники, соглашающиеся на низкие и нерегулярные заработки. Парадокс российского неформального рынка труда состоит в том, что, во-первых, у нас в этот сегмент рынка вовлечено много образованных и квалифицированных женщин - более половины (55%) респондентов, опрошенных в ходе исследований автора в 2001-2002 гг. составили бывшие инженеры, техники, учителя и другие работницы, имевшие высшее и среднее профессиональное образование. А во-вторых, заработная плата в официальном секторе экономики в стране настолько мала, что это породило особый слой "новых бедных", чья зарплата ниже прожиточного уровня. В результате, нередко, даже гроши, которые получают наемные "неформалы" многократно превосходят заработки официально занятых работников. Вместе с тем, как было показано выше, возможности нахождения работы в формальном секторе экономики для женщин ограничены как по объективным (кризисная экономическая ситуация, неэффективная государственная политика занятости населения, гендерная дискриминация на рынке труда), так и по субъективным причинам (устаревшие знания и навыки, невостребованные на современном рынке труда, к примеру, бывших инженеров и служащих) и, чем дольше они пребывают в сфере неформальной экономики, тем сложнее им выйти за ее рамки. Получается своего рода замкнутый круг, в который попадают занятые в неформальном секторе рынка труда. Наиболее негативные социальные последствия занятости в неформальной экономике проявляются в том, что женщины утрачивают квалификацию, профессионально и морально деградируют, люмпенизируются. Представление о неформальной экономике, как о преимущественно криминализированном теневом бизнесе, ориентирует российских политиков на принятие государственных мер по ограничению и уменьшению этой сферы. В то же время результаты исследований, основанных на гендерном подходе, дали возможность взглянуть на проблемы неформальной занятости под другим углом зрения и поставить вопрос о необходимости разработки мер социальной государственной политики, направленной на защиту прав дискриминированных категорий наемных работников, занятых в неформальной экономики, среди которых большинство составляют женщины. По Конституции Россия - социальное государство. А это значит, что всем гражданам должны быть гарантированы хотя бы минимальные социальные права и защита. На деле это происходит не всегда и почти никогда не касается женщин, занятых по найму в неформальном секторе экономики - это еще одна новая социально-трудовая проблема нового века. 5. О новых проблемах тех, кто "сидит дома". В экономике и статистике различают такие понятия как экономически активное население, в которое входят занятые и безработные (то есть те, кто обеспечивает предложение рабочей силы) и экономически неактивное население - лица, которые в данное время не считаются занятыми или безработными, то есть не работают и не ищут работу. Среди экономически неактивных выделяют тех, кто хотел бы иметь работу и тех, кто не желает работать. Домохозяйки относятся по статистике к категории "не желающих работать". А как вы думаете, в какую категорию попадают мужчины, которые не работают и не желают работать? Они - "другие". И таких "других" в 2000 году в России было около миллиона человек! Занятость или оплачиваемый труд вне дома, с которым в основном связываются понятие "работа", это лишь один из ее видов. "Работа" - это деятельность по производству предметов потребления и услуг. Люди работают для того, чтобы удовлетворить свои материальные, прежде всего, жизненно необходимые потребности, а также другие потребности, связанные, например, с общением, самореализацией, повышением своего социального статуса. Домашняя работа также направлена на производство потребительских благ и связана с оказанием услуг членам семьи. При этом домашняя работа, во-первых, не оплачивается, в связи с чем ее в большинстве случаев не считают "настоящей работой" и поэтому о домохозяйке обычно говорят - "она сидит дома, не работает"; и, наконец, предполагается, что домашняя работа должна выполняться женщинами. Такое разделение работы на два вида, по мнению экономиста Кристин Дельфи, является искусственным и не имеет экономического смысла, поскольку конечной целью и той и другой работы является потребление. Что же касается бесплатности работы по обслуживанию домочадцев, то она является таковой лишь в силу подчиненного положения женщины, если бы женщины не выполняли ее бесплатно, то пришлось бы обращаться к соответствующим службам сервиса и это бы стоило денег. Таким образом, два вида работы, а именно, работа в общественном производстве и бесплатная работа дома, имеют достаточно выраженные гендерные особенности: занятость мужчин, связана с первым видом работы, а работа женщин - с обоими видами работ. Нельзя не согласиться с мнением Хейди Хартман, которая считает, что современная семья по-прежнему остается сферой, в которой власть над женским трудом принадлежит мужчине, а мерилом мужской власти является их свобода от домашнего труда и семейных обязанностей. Проблема домашнего труда особенно актуальна в современной России, поскольку сейчас происходит интенсивное формирование социального института и социальной группы домохозяек. При этом следует различать женщин, потерявших работу и вынужденно оказавшихся в числе домашних хозяек, и тех, кто избрал роль домохозяйки добровольно - в основном это жены обеспеченных людей (хотя не обязательно "новых русских", ими могут быть также представительницы среднего класса). По данным Госкомстата в 2000 году в России насчитывалось около двух миллионов женщин трудоспособного возраста (1929 тыс. человек), которые в ходе статистического обследования были отнесены к числу домохозяек, поскольку они не выразили желания работать вне дома. Еще более двух с половиной миллионов женщин среди незанятого населения оказались в числе домохозяек вынужденно, поскольку они "теоретически" хотели бы работать, но на момент обследования работу не искали, 112 тысяч из них уже отчаялись найти работу. Таким образом, доля "добровольных" домохозяек была меньше (42,6%), чем "вынужденных"(1, с.53). Интересной и поучительной представляется динамика численности "добровольных" и "вынужденных" домохозяек. Хотя российская статистика дает такую информацию только с 1997, но даже за этот отрезок времени видны существенные изменения численности данных категорий населения. В 1997 году как общая численность домохозяек (5130 тыс. человек), так и доля "добровольных" домохозяек, не желавших работать вне дома, была выше (55,5%). За четыре года численность "добровольных" домохозяек сократилась почти на миллион (с 2900 до 1929 тыс. человек), в то время как численность "вынужденных" домохозяек наоборот выросла на пол миллиона (с 2,1 до 2,6 млн. человек). Число "отчаявшихся" сократилось на 38 тыс. человек (там же, с.53). Что же повлияло на изменение умонастроений "добровольных" домохозяек и на их отношение к возможности "посидеть дома"? Нет ли здесь, кроме чисто экономических трудностей, еще и разочарования тех, кто "примерив" на себя роль домохозяйки, получил негативный опыт? Исследования российских ученых показывают, что материальная зависимость жены от мужа становится устойчивым поводом для конфликта в семьях. Хотя брачные контракты узаконены, но это новшество пока в России не привилось, да и их юридическая сторона не разработана. Многие "мужчины-кормильцы" воспринимают заработанные ими деньги как свои личные, из которых жене выделяют "на хозяйство", таким образом объем ее личного потребления целиком зависит от мужа. В 1999г. специалисты Региональной общественной организации "АННА" (Ассоциация - Нет Насилию) провели анализ полутора тысяч анкет, заполненных на основании звонков на телефоны доверия по поводу домашнего насилия. В обследовании отмечалось, что социальный статус женщин, обратившихся за помощью в кризисные центры 40 городов РФ и СНГ был следующим: 41% - работающие женщины, 28% - домохозяйки (причем, многие женщины отмечали, что хотели бы устроиться на работу, но муж категорически "против" и запрещает жене работать), 24% - безработные и 7% - пенсионерки. Как видим, более половины (52%) жертв домашнего насилия - это безработные женщины и домохозяйки, то есть те, кто "сидит дома"! Еще один повод для семейных конфликтов - распределение гендерных ролей и домашних обязанностей. В российских условиях все благополучие женщины-домохозяйки зиждется исключительно на доброй воле ее супруга. Мужчина чувствует свою власть, и поэтому в семьях "новых богатых" иногда происходит ренессанс самых жестких патриархатных моделей взаимоотношений. Женщина занимает место обслуживающего персонала не только "по факту", но и символически. Чем бы ни руководствовались мужчины, уговаривая жену быть домохозяйкой, в результате они получают ничем не отвлекаемую прислугу и возможность полностью устраниться от домашней работы. Как заметил Дж.К.Гэлбрайт, с начала ХХ века слуги представляют лишь меньшинство работающих, но "жена-слуга для дома доступна практически всему мужскому населению". Культура домохозяек в нашей стране пока только зарождается. Престиж домашнего труда очень низок. И если на Западе домохозяйка - нормальный вариант женской судьбы, то у нас неработающая жена нередко воспринимается как иждивенка-дармоедка. Заложником такой асимметричной модели семьи является и мужчина. Если для женщины выбор "семья-работа" теоретически существует, то для мужчин вопрос о подобном выборе даже не встает: он то уж точно должен работать, быть добытчиком. Это пример дискриминации в отношении мужчин. Мужчинам-кормильцам чаще всего действительно приходится очень интенсивно работать, иметь неограниченный рабочий день, подвергаться стрессам: он работает "без страховки", "на нем висит вся семья" (10,с.107). Но кроме психологических проблем и насилия в семье, которые описаны выше, российские домохозяйки испытывают еще и колоссальные физические перегрузки, вызванные неустроенностью нашего быта, обнищанием населения и связанной с этим "натурализацией" домашнего хозяйства, поскольку для большинства семей современная приватизированная сфера услуг финансово недоступна. Еще труднее положение работающих женщин, которые практически в одиночку несут на себе бремя моральной, а в каждой третьей семье, где женщины являются единственными кормильцами - еще и материальной ответственности за семью. Бюджеты времени показывают, что замужние женщины тратят на домашний труд вдвое больше времени, чем одинокие. Мужчины иногда "помогают" женам (типичная фраза из интервью, как мужчин, так и женщин), но практически никогда не становятся партнерами, разделяющими домашнюю работу со своими супругами. "Рыночные реформы привели не к сокращению, а к реструктуризации домашнего труда. В большинстве случаев произошло возрастание объемов домашнего труда за счет замены рыночных товаров и услуг домашними как более дешевыми и доступными. Особенно это касается социальных услуг, связанных с уходом за детьми и престарелыми. При этом тенденция к натурализации домашнего хозяйства с падением уровня доходов семьи усиливается" (11, с.38). Итак, в связи с тем, что домашний труд женщин по воспроизводству человека и обслуживанию семьи не оплачивается, он не попадает в национальные счета и не учитывается при расчетах ВНП. Это рождает серьезную экономическую проблему, связанную с недоучетом трудового вклада женщин в общественно-экономическое развитие страны. Недоучет роли женщин в трудовой сфере, которая все еще понимается как сфера оплачиваемого труда, рождает социально-экономическую проблему, связанную с восприятием женщин как неполноценных и второстепенных работников на рынке труда. И хотя сегодняшняя риторика в отношении незанятых женщин иная, чем раньше, их всячески восхваляют за то, что они наконец-то обрели свое "истинное предназначение" и стали "настоящими женщинами", но на деле это выливается в пренебрежительное отношение к домохозяйкам, а нередко связано и с домашним насилием. Но и на этом проблемы женщин (которые, если судить по рекламе, должны быть счастливыми домохозяйками, не имеющими других забот кроме борьбы с ржавчиной и отбеливания мужниных рубашек), не заканчиваются, поскольку их реальные нужды и запросы не учитываются и не попадают в программы социальной и трудовой направленности. В связи с проблемами женщин, вынужденно остающимися дома, возникает политическая проблема: ограниченные государственные ресурсы направляются на решение социально-трудовых проблем неполного круга нуждающихся женщин (лишь занятых и безработных), а остальные средства перераспределяются в пользу других социальных групп населения. Как видим, пока 2,5 млн. российских женщин вынуждено "сидят" дома - экономические, политические и социальные проблемы вокруг них растут и множатся как снежный ком. И это новый пласт социально-экономических проблем, с которыми наше общество ранее практически не сталкивалось, и решать которые предстоит в ХХI веке. 6. Взаимосвязь общественной и домашней сфер труда Традиционно принято изучать оплачиваемый труд в сфере общественного хозяйства изолированно от неоплачиваемой работы женщин в домашнем хозяйстве. Однако, в рамках гендерной экономики признано бесспорным, что необходимо учитывать взаимосвязь и взаимозависимость рыночной и домашней сфер труда. Такое изучение позволяет сделать ряд интересных выводов, которые представлены ниже. Неоплачиваемый труд и домашние обязанности должны быть включены, с одной стороны в экономический анализ, а с другой - расцениваться государством как социально значимый вклад женщин в экономику. Анализ взаимозависимости рыночной и домашней сфер деятельности позволяет раскрыть механизм "порочного круга", воспроизводящий гендерное неравенство в обществе. Его суть в следующем: домашние обязанности женщины ограничивают ее возможности на рынке труда и обусловливают более низкую заработную плату, это заставляет женщину быть зависимой от зарплаты мужа, и закрепляет сложившееся разделение труда внутри семьи. Так как лучше оплачиваемые рабочие места достаются мужчинам, то, даже работая, женщины остаются материально зависимыми от мужей. Одновременно укрепляется традиционное разделение труда в семье: тот, кто меньше зарабатывает -компенсирует это большим объемом работы дома (правда, как мы знаем из жизни, эта логика относится только к женщинам). К тому же, не будучи способной обеспечить себе достойный уровень существования, женщина поощряется к вступлению в брак, как к способу разрешения ее материальных проблем. Таким образом, сегрегация в общественном производстве и патриархатное разделение труда в семье укрепляют и поддерживают друг друга. Рассмотрим проблемы взаимосвязи рыночной и домашней сфер труда на примере данных статистики и результатов, полученных Центром исследования рынка труда (ЦИРТ). В соответствии с данными Госкомстата, средняя продолжительность рабочего времени мужчин в общественном хозяйстве в 2000 году составляла 39,9 часов в неделю, а женщин - 37,9 часов. При этом женщины самых "семейных" возрастов от 20 до 49 лет тратили на оплачиваемую работу вне дома несколько больше - 38,4 часа. (1, с.242). По данным обследования ЦИРТ на выполнение работы по дому мужчина тратил в рабочий день в среднем 1,4 часа, а женщина - в два раза больше. В выходные дни "семейная нагрузка" мужчины составляла 3,4 часа, а женщины 5,8 часов (4, с. 77). Как видим, неоплачиваемый труд по ведению домашнего хозяйства занимает несравнимо больше времени у женщин. Как отмечали авторы исследования, это было характерно для всех работников, независимо от возраста, семейного и должностного положения. Таким образом, получается, что хотя женщины отрабатывают в общественном хозяйстве в среднем немного меньше, но их суммарная трудовая нагрузка в течение дня больше, чем у мужчин. Домашний труд женщин является основным препятствием для того, чтобы выступать на равных с мужчинами в сфере оплачиваемой занятости. Исследователи ЦИРТ заключают: "Без изменения внутрисемейных отношений, перераспределения домашних обязанностей между полами, выравнивание трудовых возможностей мужчин и женщин на рынке труда вряд ли возможно" (там же, с.78). Следовательно, достижение справедливого равенства между мужчинами и женщинами в цивилизованном, высокоразвитом рыночном обществе лежит на путях поиска новых возможностей по ре-объединению объединению сфер рыночного производства и семейного воспроизводства, общественного и домашнего труда, гармоничного сочетания, как мужчинами, так и женщинами работы во всех сферах человеческой деятельности. Безусловно, это сложная задача, но она достойна того, чтобы новые женщины и мужчины ХХI века озаботились ее решением.
|